Shakespeare. Комментарии к сонету 26
|
LOrd of my loue,to whome in vassalage |
Lord of my love, to whom in vassalage |
1 Lord of my love
Его любовь, my love, побуждающая Поэта писать о любви, имеет символический вид Юноши (19–20: he), хотя сама является двуполой – то есть Master-Mistress (20) – не Lord-Lady.
1-2 Lord of my love… in vassalage
В британской социальной иерархии Lord за статусом отличался от Master, как Отец от Сына. Каждого вассала соединяли с его сюзереном клятвенные узы любви и добровольного и взаимного служения. ДК
2-3 To thee I send this written аmbassage
Письменным посланием Поэта-вассала очевидно является очередное его сочинение, – возможно, одна из книг, упомянутых в сонете 23. Однако смотрите ДК к 3-4 и следующую пару медитативных сонетов.
3-4 ДК
10 star … fair aspect – благоприятное астрологическое влияние
12 their sweet respect – ‘их приятное уважение’: ‘их’ – читателей-зрителей (ср. I am beloved, в 25.13-14; также 10.3). См. первые восемь строк эпиграммы “Ad Musam.1”, в ДК к 72.13.
13-14 not show my head – ср. 25.4: unlooked for ДК
• 9 mouing ≈ 11 louing • 13 loue thee ≈ 14 proue me • ГК
ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ КОММЕНТАРИИ
1 • Lord of my love 2 • in vassalage
По общественному рангу и в соответствии с идеологией рыцарства, каждый дворянин (Gentleman, Sir, Lord) является вассалом своего сюзерена – социально выше стоящего Господина (my Lord), а самый высокий Господин – Король-суверен – является вассалом (слугой) Господина над Господами – Господа, the Lord. Согласно евангелиям, каждый человек является слугой – рабом (= работником) – Господа. Особенно те, кто одарен талантами: Мт 7:19.
По своему стилю сонет 26 похож на посвящения высокопоставленным лицам, которыми литераторы сопровождали свои печатные произведения, с единственной существенной разницей: лица ниже по социальному статусу (вассалы) не писали посвящений высшим (сюзеренам), обращаясь к ним на ‘ты’.
3 • I send this written аmbassage
4 • to witness duty, not to show my wit
♦ Ср. второе посвящение графу Саутгемптону, которым сопровождалось издание второй поэмы, напечатанной под именем Шекспира, “Лукреция” (Lucrece, 1594):
|
|
ЛЮБВИ, которую я посвящаю вашей светлости, нет конца, и лишь поверхностной частицей ее является это произведение без начала. Не достоинства моих неискушенных стихов, но расположение ко мне вашей Чести даёт мне уверенность, что книга будет принята. То, что я сделал – ваше; и что должен сделать – ваше, как посвященная вам часть всего, что мое. Будь мои достоинства лучше, то и дань долга моего выглядела бы лучше, но пока, какая ни есть, она обязана вашей Светлости, которому я желаю долгой жизни, и тем дольше, чем счастливее. Во всем слуга вашей светлости, Вильям Шекспир |
♦ Стиль шаблонный: как и в посвящении (Cynthia, 1595) поэта Ричарда Барнфилда графу Дерби, очень похожем в стилистике, видим церемонное, преувеличенно скромное оправдание ‘этих нескольких грубых, неотшлифованных строк’ как несовершенного ‘проявления любви’ автора к адресату, и уверение в готовности служить ему:
|
If my ability were better, the signes should be greater; but being as it is your honour must take me as I am, nor as I should be. My yeares being so young, my perfection cannot be greater. But howsoeuer it is, yours it is; and I my selfe am yours; in all humble seruice, most ready to be commaunded. |
Будь способности мои лучше, то и проявились бы больше, но уж какие они ни есть, вашей чести придется принять меня таким, какой есть, – не каким должен бы быть. Лета мои младые, то и мастерство мое небольшое. Но какое есть – оно ваше; и сам я – ваш, смиренный слуга, всегда в вашем распоряжении. |
13 • Then may I dare to boast how I do love thee,
14 • Till then, not show my head where thou mayst prove me.
Совсем иным стилем демонстрирует свой вассальный долг ума перед совсем иным Господином поэт Джон Дейвис (ДК к 22):
|
To Loue my lord I doe knightes seruice owe |
Моему господину, Любви, я обязан рыцарской службой, |
См. в ДК к 38.2-4 цитату из ‟Орхестры” (строфы 118-120).
Но – совместно с реальным Духом-Гением – был у нашего Поэта еще один реальный Господин, преданное служение которому он утаивал так же, как и собственную писательскую деятельность под его руководством (25.4). Только дважды посмел он неявно “похвастаться, как тот ему дорог” (dare to boast how I do love thee) – когда завершал первую часть ‟Орхестры” (1591) и данный сонет (1593). Именно пространным описанием своего восхищения этим поэтом (‘Ласточкой’, чье уникальное пение вдохновляет его так же, как Муза ‘Астрофила’), оканчивает Дж. Дейвис свою поэму:
| [So might (suffize)] the Swallow, whose swift Muse doth range Through rare Ideas, and inuentions strange, And euer doth enioy her ioyfull spring, And sweeter then the Nightingale doth sing. O that I might that singing Swallow heare To whom I owe my seruice and my loue His sugred tunes would so enchant mine eare, And in my mind such sacred fury moue, As I should knock at heau’ns great gate aboue [ср. 29] With my proude rimes, while of this heau’nly state I doe aspire the shadows to relate.* Orchestra 130.4-7; 131 |
[Так же (хватило бы мне)] Ласточки, чья быстрая Муза летит Сквозь редкостные Идеи, удивительные фантазии, Всегда радуясь своей радости полной весне, И песню поет она слаще, чем Соловей. О, только услышать бы эту поющую Ласточку, Которой обязан я служеньем своим и любовью, Его сахарные тона так очаровали бы ухо мое И такой бы священный порыв в душе моей подняли, Что ударил бы я в великие двери небес Гордою рифмой, стремясь описать образы/тени Этого небесного состояния. |
* Вскоре (в середине 1592 г.) Дейвис переписал этот конец (строфы 127-131, опубл. в 1773), убрав оттуда всякое воспоминание о поэтах-современниках. Обновленный вариант он отправил в печать только через 30 лет (1622). Вторая часть поэмы – о гармонии общества под правлением королевы Елизаветы – так и не появилась никогда.