Shakespeare. Комментарии к сонету 4
VNthrifty louelinesse why dost thou spend, |
Unthrifty loveliness, why dost thou spend |
1-3 thy beauty’s legacy – Красоту свою Юноша унаследовал естественным (законным) образом; но красота эта не столько дарована Природой (bequest, legacy, gives, 2-3), сколько одолжена ею (but doth lend, 3).
4 those [who] are free; free = frank. Free также обозначает открытость для общения, великодушие, духовную свободу.
8 so great a sum of sums < L summa summarum
7-8 Profitless usurer … thou use … yet canst not live? Ростовщики жили на процент (прибыль, profit) с одолженных денег. Ср. thy beauty’s use в 2.9. Здесь use обыгрывается в более узком значении ‘ростовщичествовать, извлекать пользу’.
1-3, 5-6, 7-8 ДК
9 traffic – торговля, сделки
10 thy self, thy sweet self – См. ДК к 1.8; 11; ДК
11 Then how = How then
12 Audit ДК
13-14 = thy beauty, when it is used, lives to be thy executor
• 1 loveliness, why 5 Then, beauteous niggard, why 7 usurer, why • 1, 5, 7, 10 thou dost 8, 12 can’st • 9, 10 thy self • usèd • ГК
ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ КОММЕНТАРИИ
1-2 thou spend upon thyself thy beauty’s legacy
5-6 abuse the bounteous largess
7-8 use so great a sum of sums, yet can’st not live?
♥ Ср. фрагмент из “Венеры и Адониса”, где Женщина-Любовь учит земного Юношу закону Природы – все, созданное ею, должно приносить пользу:
Torches are made to light, iewels to weare, Vpon the earths increase why shouldst thou feed, So in thy selfe, thy selfe art made away. … |
Уборы созданы, чтоб их носить, Как можешь ты вкушать плоды земные, Так губишь ты себя в себе самом. … |
10 Thou of thyself thy sweet self dost deceive
Поэт обращается к сознательному ‘я’ своего Читателя, напоминая о неосознанных этим ‘я’ других ценных его ‘частях’ (parts, качествах), за которые сознательное‘я’ несет ответственность тем большую, что они не совсем ему принадлежат. Не пуская в прибыльный обмен, traffic (9), то свое, дарованное при рождении богатство, названное сладким ‘я’, сознательное ‘я’ эту свою щедро одаренную часть обманывает.
Говоря образами евангельской притчи о талантах: Божий раб(отник) (Его деятель – рука, инструмент), который сознательно закапывает свой ‘сладкий клад’ вместо того, чтобы пустить его в движение, обманывает сам – себя.
‘Клад’ – thy beauty’s legacy (2), Nature’s bequest (3), индивидуально унаследованные тобою природные дары – это красота внешняя (красивость) и главное, внутренняя краса: душевная и телесная гармония, животворные таланты и такие же душевные качества, – между прочим те, которые англичане называют graces, латиняне называли Грациями (Gratiae), а греки Харитами (Charites) – спутницами Афродиты-Венеры-Любви. Афродита с Харитами, Венера с Грациями – это и есть Любовь-Красота: любовь-к-красоте, красота любви: ROSE.
11-12 Then how, when nature calls thee to be gone,
What acceptable Audit canst thou leave?
Слово ‘Отчет’ в оригинале (Q-1609) напечатано курсивом и с большой буквы: Audit. Такую же ситуацию (с тем же самым, так же напечатанным Отчетом перед природой, да еще с Распиской – Quietus – самой Природы) находим в последнем стихе из Юношеского цикла – Сонете 126. То есть, Отчет перед Природой в Сонете 4 – это не метафорическая поэтическая игрушка, и в нем основную роль и играет это сладкое ‘я’, ибо, когда оно так и останется обманутым ответственным за него Юношей, Юноша не сможет успешно отчитаться перед Природой в момент смерти.
Поэт предостерегает Читателя, что рост его телесно-духовного ‘я’ без заботы обо всех полученных от природы ценных дарах красоты-и-любви (‘талантах’) – это жизнь вопреки законам природы в целом и человеческой природы в частности. Не всякий Отчет будет принят. См. Матвей 7:19.
Хотя умирают все – детные и бездетные, Природа, видимо, принимает Отчет только детных, а среди них – прежде всего тех, кто оставил после себя детей-роз – детей красоты-любви, ROSE, порожденных этим сладким ‘я’. Большинство комментаторов предлагают понимать thy sweet self в сонетах 1 и 4 как эвфемизм для мужского детородного органа, а ‘обманчивые сделки’ (traffic) с самим собой (9-10) – как онанизм. Непонятной в таком случае остается идея образа светлой красоты, пламени в груди и света в глазах Юноши (1) – даже если понимать этот образ как изысканную метафору телесной любви и телесной красоты: ведь для того, чтобы просто плодить детей, можно обойтись без любви, без красоты и без света.