Shakespeare. Комментарии к сонету 64

♦♦†† Продолжение сонета 63.

1-2 Персонификация времени-time (как всюду) и века-age (как в предыдущем сонете 63).

1, 5, 9 When I have seen…     3 When I … see   ДК

3-4  lofty towers, brass eternal. ДК 

5-8 the hungry Ocean versus the Kingdom of the shore, the firm soil. ДК
     8 Смысловая структура и музыка фразы отражают движение прибоя, движение прилива-отлива и поступательно-круговое (синусоидальное) движение Времени.

9 Состояние-state – здесь: состояние стихий; также state – ‘величие’, ‘королевство, царство, держава’ (ср. 6)

12-14  См. 44-45, 25, 29.8-14.

13-14 which cannot choose but weep. – which касается ‘мысли’, this thought, которая выражена строкой выше. ДК

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ КОММЕНТАРИИ

1, 5, 9 • When I have seen   3 • When I … see

Многое из того, что видел наш Поэт (I have seen)  – и видит сейчас, в настоящем времени, когда пишет эти строки (I … see), – он может видеть только глазами воображения. (ДК к 13.1-2♥)

3-4 • When sometime lofty towers, I see down razed
           And brass eternal slave to mortal rage…

Соединяя внутренним взором обе картины, видимые в его воображении сейчас, Поэт предлагает нам контекст для корректного – а именно двоякого – прочтения образа ‘величественных башен’ и ‘вечной меди’. Фраза brass eternal, которую ввел в обращение Гораций, написав оду себе как поэту (Exegi monumentum aere perennius… ДК к 55.1), прочитывается в этом синтаксисе дважды:* 
                               [*О двухразовом прочтении как способе поэтического сгущения см. в ДК к 10.10♥, 51.12.]

(1) brass eternal – slave to mortal rage;   (2) brass – eternal slave to mortal rage.

 В каждом случае ‘медь’ следует понимать как ‘медь памятников’ – материальных (2), и духовных (1: ‘медные трубы’, ‘звонкая медь’), и оба случая дают понять, что всякая земная материя (духовная тоже) смертна и поэтому требует культивирования (1.1).

Ныне ‘срезанные’, а когда-то величественные башни (lofty towers … down razed), как реальные знаки современности (I see), наш Поэт мог видеть как руины колоколен (bell towers) в бывших римско-католических аббатствах: эти готические храмы и колокольни были символами религии и власти ‘изношенного и погребенного века’ (2), ‘срезанного’ англиканским протестантизмом полстолетия тому назад. Ср. 73.4.

♥ Этим же образом Поэт мог объять величие духовных оплотов века еще более давнего и давно погребенного (2), – величие башен Трои как символа деятельной аристократии духа. Ср., в конце поэмы “Лукреция” (ДК к 63.13-14), описание ‘целованных небом’ и ‘целующих тучи’ оборонительных башен Илиона на картине изобретательного художника:

Башнями (духовных) знаний, возвышающимися в направлении неба, были и иные памятники человеческого духа: на два среди них указывают как использованная Шекспиром фраза Горация – aere perennius, brass eternal, так и цитата из Метаморфоз Овидия (XV 260-3, 272-80), обобщенная в следующем катрене: 5-8.

5-8 • I have seen the hungry Ocean  …
        Increasing store with loss, and loss with store.

Ср. конденсированную образно-философскую характеристику голодного Океана и Королевства земли здесь и в сонете 60, с его противопоставлением волн Океана и времени – Королевству берега, тверди, с которой Поэт ассоциирует Слово – собственное слово королевской красоты (63.8). Стоит припомнить сонет 56 и его влюбленных на берегу  Океана любви – с ее чувственным голодом и духовной сущностью, а также 44–45 – пару сонетов, основоположных для понимания поэтики Шекспира.

12 • Time will come and take my love away.

Распад Поэт видит как естественный процесс, то есть, он сознает, что и его любовь Время у него отберет – уничтожит (11-12), как уничтожает каждое состояние (1-8, 9-10), – еще до смерти его самого.

13-14 • Q-1609: This thought is as a death which cannot choose
                           But weepe to haue,that which it feares to lose.

This thought (13) – Эту мысль, которая умеет не только мыслить, но и плакать, комментаторы обычно привязывают лишь к предыдущей строке 12 (хотя от данной строки она отделена точкой), а под my love в той же строке 12 подразумевают не чувство, а его реальный объект. Объектом этим принято считать определенную гипотетическую личность мужского пола, хотя ‘то, что’ (that which, 14) никак личностью быть не может. Да и удивительная вещь была бы, если бы взрослый человек, поэтический Гений мирового масштаба, описывая свои глобальные рефлексии, в конце ‘не смог не заплакать’ при мысли, что Время отберет у него определенного юношу, или состарит его юную красоту (63). Плач по этому поводу здесь, в шестьдесят четвертом по порядку сонете, был бы тем удивительнее, что эта мысль – ‘Придет Время и заберет мою любовь’ (12; 12) – для первых 126-и сонетов является ведущей: без нее их всех не было бы вообще.

В сонетах 44–45 my love – персонифицированное чувство, связанное со стихией огня, – фигурировало как ‘(любовное) желание’, my desire (51.10-11), а рядом с ним фигурировала такая же персонифицированная мысль (стихия духа-воздуха), и имела она ту же способность – убивать (нести смерть, 13) и плакать (14).

Читая заключительное двустишие с вниманием не меньшим, чем его писал его Автор, не можем не остановиться на двух моментах. (i) This в строке 13 касается также и того, что говорится далее (ср. 65.13-14). Не оспаривая логической связи этого предложения с предыдущим через this, мы должны прочитать его в связи с его собственным содержанием:

This thought is as a death which cannot choose  

без инверсии значит: “This thought which cannot choose… is as a death’’ = “Эта мысль смерти равна, которая не имеет выбора’’. Выбор представлен в строке 14 – между ‘плакать’ или ‘не плакать’ выбрано ‘плакать’:

This thought is as a death which cannot choose
But weep …

То есть: “Эта мысль смерти равна, которая не может не плакать…’

(ii) Здесь, в последней строке 14, в первопечатном тексте 1609 года видим странную запятую: ее изъяли из последующих изданий, поскольку выглядит она как очевидная опечатка. Похожая, но еще более странная – неуместная и неуместно жирная – запятая бросается в глаза на самой первой странице “Шекспировых сонетов” (см. илл.) и присутствует она во всех экземплярах, дошедших до нас. Такие же странные запятые или точки видим кое-где в колонтитулах и в посвящении издателя: все это обязывает нас обращать внимание как раз на очевидно неуместную пунктуацию.

В строке 14 неуместная запятая между to have,that акцентирует оба слова: ‘иметь, то, что’. ‘Иметь то, что боишься потерять’, и наслаждаться им (29.8) значит жить; иметь это и плакать из боязни его потерять – значить приветствовать смерть. Тем более, если ‘то, что имеет’ Поэт, – это огонь любви-desire, наполняющей гармоничной страстью душу-мысль-слово: именно это ‘то’ свидетельствует другой великий поэт, Овидий, начиная свою эпохальную поэму:

   Дух порывает меня: о новых телах в новых формах
   Петь начинаю…  (Мет., I.1-2) (Пер. С.Шервинского)

И он же свидетельствует в поздних “Скорбных элегиях”, что:

                                        …стихи — забава счастливых,
Мир и душевный покой нежным стихам подавай.  (Tristia 5.12.3-4. Пер. А. Парина)        (Ср. 25.4 vs. 13-14)

Чего истинный Поэт действительно боится, так это ‘постоянной остылости’: perpertual dullness (56.8) – состояния безрадостного, бесстрастного, малочувствительного, когда он фактически перестанет быть поэтом. [*О страхе перед остылостью души см. у Шевченко: “Минають дні, минають ночі…” (1845).] И боится не лишь потому, что останется без занятия, желанного его ‘душе и думе’ (Шевченко; ср. Шекспир 21.9; 25, 29, 37), а и потому, что, видя, как прогрессирует несовершенство человеческого мира (66♦♦), он ничем не сможет ему помочь.

Настоящие художники – true Lovers – трудятся [**travail-travel – трудятся, путешествуя душою и думой: 27-28, ДК к 3.1] для людей – из любви к людям, не к славе: слава для них – только подтверждение, что они людям нужны (25.4, 13-14). Чтó легко может исчезнуть из этого мира навсегда – это Любовь-Красота Человека (65♦♦). А если погаснет в груди Поэта-мыслителя-творца его собственная творящая сила, Любовь-Красота (Rose, 1), то некому будет лелеять-множить Красоту в душах Человеческих так, как это умеет делать только он.

Ср. серию стихов, 78–86, о других поэтах, которые пишут на эту же тему (любви), но по духу ему чужие, Alien, – все, кроме одного. Естественному, на его взгляд, угасанию его творческой энергии посвящен сонет 73.